Рассказ "Дань". То Ново-Югино, времен проживания в нем Кутяковых.

Будет, есть и было велико значение учительства Васюганья!

Увековечить каждого из них хотя бы поминальной строчкой, дань благодарности всех  жителей этого края.

Я  попытаюсь рассказать только об одном, насколько это позволит моя память.  Я вспомню  Алексея Филипповича Кутякова.

Давно это было… Но очень значимо при описании человека не упустить мелочей составлявших его облик, не упустить деталей повседневного  быта, в котором он рос…

То Ново-Югино, времен проживания в нем Кутяковых, совершенно не походило на сегодняшнее  и не на прошлых  времен шпалзавода. Оно всего лишь отличалось от  окружных  селений советской крепи своим отделом всемогущей  грозно - надзиравшей комендатуры НКВД, своим сельсоветом незначительного влияния,  и еще  маслозаводом, куда свозили свои надои приписанные к нему колхозы.

Но для нас Ново-Югино станет важным,  как место его детства, станет важна  его Семилетняя школа, в которой начал свою учебу  маленький Алеша.  Не для него одного она открыла  путь продвижения к дальнейшему успеху…

Получилось так, что к окончанию Алексеем Ново-Югинской семилетки, в Каргаске открылась и начала свою работу Каргасокская средняя школа.Каргасок от Новоюгино   близок. Юный Алексей поступает в КСШ, на каникулах и в табельные праздники пешком ходит домой, а оканчивает свое среднее образованию как раз к началу Великой Отечественной войны!

 «Северная правда» от 24 мая 1941г.:

«Северная правда» от 24 мая 1941г.                                                             

 «Первые дни проверочных испытаний в школах»:

Грозное время неисчислимых бедствий, потерь и великого горя тогда настало!

В Каргасокском районе военкомат объявил фронтовую мобилизацию, не исключая также спецов. Алексей тоже был призван, однако по слабости зрения не в армию, а определен рабочим на военный завод, кажется, в Кузнецке.

В новой   среде  Алексей, выполняя заводские задания, проявил свой технический  дар, успешно совершенствуя приемы работ. Именно на заводе  у него возрос интерес к технике и  физике.

 По окончанию войны Алексей Филиппович возвращается домой в Ново-Югино.

Он замечен в КаргасокскомРайОНО и приглашен быть преподавателем физики в Новоюгинской семилетке.

Тогда же Алексей Филиппович поступает на заочный факультет физмата Томского Педагогического Института.

 В то же время, и тоже заочно, в ТПИ учится Валентин Григорьевич Рудский, отмечая, с какой легкостью Алексей Кутяков сдает там математические дисциплины.

Примерно тогда, я тоже знакомлюсь с Алексеем Филипповичем, притом, на себе испытывая  его влияние:  это было  присущее ему свойство, без  нарочитости с его стороны,  заставлять  других признавать  его превосходство  над собой. Свойство,  сейчас называемое «харизма» -способности к верховенству.

Как следствие,  столь юным (в 29 лет), он становится директором Ново-Югинской семилетки!

Что значило в те первые послевоенные года  быть  директором поселковой школы?

Ох! Недостаток был во всем, начиная с чернил и мела, да необходимость еще одновременно с коллективом сработаться! Обычно учительству работалось как?  Вроде в учительской  преподаватели встречались все между собой, но со своими заботами оставаясь один на один.  С одной стороны школа, с другой  вопрос  многосложного существования... 

Трудно так. Особенно трудно  это было в пору ущемленных первых послевоенных лет в поселках.

Этим тогда и возник растущийнеуряд в Новоюгинской семилетке, потребовавший  смены  руководства школой.

Последовавшее  назначение Алексея Филипповича  оказалось удачным, погасив  несогласие. В школе появился  свой «гуру», способный решать ее  повседневные нужды. Школа ведь  в деревне от всех зависима и, порой, к председателю местного колхоза обратиться за помощью надо, или в сельсовет, а то и район съездить - именно такие задачи Кутяков решал всегда успешно. Но не только школы: электрификация Ново-Югино  переменным током прошла тоже под его руководством, раньше, чем  где в другом селении по Васюгану. Словом,  в школе при нем сложился доброжелательный, слаженный учительский коллектив.

В том убедились мы с Валентином Григорьевичем Рудским в один из  октябрьских праздников ноября, посетив Ново-Югино по приглашению Алексея Филипповича. Наше посещение мы  наметили совместить с культурно просветительным  мероприятием,   послав вперед нас  ящики со  звуковой передвижной киноустановки нашей СЮТ  оказией в  семилетку для показа  там научных фильмов.

Сами же  в закутке  физрука Каргасокской Средней Школы  подобрали себе по паре лыж еще колхозного  фронтового изготовления, лыжное  крепление которых было вовсе первобытным, без единой металлической   застежки.     С современными лыжами, слитыми с ботинком, – никакого сравнения!

Все же и  на таких мы   предполагали совершить  приятную прогулку. Привязав лыжи к валенкам, с простыми палками в руках (именно - с обыкновенными палками!) мы отправились в поход.  

Однако,  сущая беда, как эти заостренные на одном конце доски, все время стремились быть неуправляемыми!

Сносно  добравшись до Бондарки, дальше  решили сократить путь,  подавшись напрямик в Н-Югино через луга.   Но ноябрьский день короток, потемки наступают стремительно и вскоре, при безлунии,  мы оказались  одинокими во тьме египетской, среди белесых снегов. Что перед носом, что под ногами, не разобрать: то тычешься в бугор, то летишь в овраг!  Слава Богу, что впереди замаячил  огонек предположительного  Н-Югино! Без него, неизвестно,  куда бы мы забрели. Не знаю как Валентин Григорьевич, а я вполз на Ново-Югинский   материк в полуживом состоянии. Потом, по моей памяти, нашли тамошнюю семилетку - большое продолговатое деревянное здание, но, почему-то, с темными, к нам обращенными  окнами. Дверь оказалась отпертой. Мы зашли в  тоже  темную прихожую, что-то в ней задели, что-то опрокинули, не зная, что нам  делать  дальше, как вдруг, на шум наших деревяшек, открылся яркий  прямоугольный проем, а в нем  фигура  Алеши Кутякова!                                                        

- А! Наконец явился  полярный десант! - крикнул он в глубину комнаты,  потащив нас за собой.  От света и увиденного застолья оробев, я только на одну реплику отважился:       

- Полуживой десант.

- Вы слышите! - подхватил Кутяков, - разоблачайте их и за стол сажайте, чтобы не скопытились!

Так никакого раздора мы в семилетке не увидели,  шел пир горой общего доброго  согласия в благостном настроении. 

Нас  дружески к своей трапезе пригласили и, армейскими 200 граммами угостив, восстановили дивно!

К концу празднества  натащили тулупов да подушек, которыми укрывшись, мы переночевали  в школе, как у Христа за пазухой.

Хорошо тому учительству было при таком директоре! 

Директорский успех Алексея Филипповича  стал причиной его перевода на должность заведующего методкабинетом РайОНО и переезда всей семьи Кутяковых в Каргасок. Казалось это успешным началом  продвижения  по ступеням административной лестницы Министерства просвещения СССР!

Из информации «О работе Ново-Югинской семилетней школы за 1-е полугодие 1952-53уч.г.»:

На самом  же деле  Алексей Филиппович видел свою будущность в безграничных просторах электроники, где сохранялась  тогда еще романтика первопроходцев.    

Успешно закончив Томский пединститут, он поступает заочником в Ленинградский Институт Связи.    

Теперь каждая  институтская сессия превращается для него в путешествие через половину всей страны, с остановкой в Москве и длительным пребыванием в северной столице.

Сколько впечатлений, наблюдений, интересных встреч! Им посещаются художественные выставки и музеи.  Алексей Филиппович возвращается  в Каргасок из поездок, обогащенный новыми знаниями и видением. 

В то же время  страна, после смерти Сталина, сама начинает освобождаться от сковывавшего ее деспотизма.  Население ее становится общительней и откровенней. 

Особенно это чувствуется в местах бывших сталинских ссылок и лагерей, как край Нарыма, Каргаска и всего Васюганья.  

В  открытой торговле появляются качественные товары широкого потребления.   Однажды  на склад КаргасокскогоРайпотребсоюза даже поступает первый мотоцикл: краснолакированный ИЖ-49.

При виде его, техническая струнка Алексея Филипповича зазвенела: он добивается покупки ИЖа для нужд  Каргасокского методкабинета РайОНО. Содержать эту технику поручается мне,  потому его ставят в просторныхсенях моего нового жилища на Лесной улице.

Этим встречи с Кутяковым учащаются, наконец, переходя на вовсе дружескую ногу.

Все четче ощущаю: он не сухарь, не ментор, а человек широкого окоема, уверенный в себе, имея тому  основанием  все природные данные и достигнутое в жизни.

Иногда мы совершаем совместные поездки на ИЖе: я сижу сзади, Алексей ниже меня за рулем. Миновав Каргасок, он начинает гнать на всю катушку! Как Петр Капица! Только у того под колесами был асфальт, а у нас томский тракт через тайгу,  без дорожного  покрытия! А ну, как подманется выбежавший из леса сохатый!                 

Кричу Алексею:

- Ты потише!

Ответом получаю:

- Не боись! За рулем ас!

Вот тот момент, когда в Алексее  ощущалась  эмоциональность!

Кинолента жизни целостно в памяти мало сохраняет, но ее отдельные кадры при этом остаются четкими.

Морозный воздух густ…На улице щеки щиплет… Начало марта, перед восходом солнца  на градуснике ниже минус пятидесяти по Цельсию… В тот воскресный день только дома  быть и теплом печи радоваться, как внезапно раздается стук в нашу  дверь, сняв крючок которой, в ней, объятый облаком пара, весь в куржаке, проявился Алексей. 

В такую стужу это было сверх неожиданно, и мы - моя жена, дети, моя мама и я - уставились на него в немом вопросе, пока он протирал свои заиндевевшие очки.

- Нет, никто не умер,- успокаивает он нас, - но разведка донесла великую  новость!

 - ???

 - Бутылочное пиво авиация в наш град доставила! Как у нас со стальным конем?

 - Уж не думаете вы, в самом деле, на аэродром за пивом ехать? - забеспокоилась мама.

 - Анастасия Николаевна - к маме он всегда уважительно по имени и отчеству  обращался, - именно! Оно прибыло первый раз во всю историю славногоКаргаска!

- Но, такой морозище на дворе!

- Не беспокойтесь, Анастасия Николаевна, все у нас будет в ажуре!  Мы и вас угостим им!  Уверен, станет оно для вас первым за долгое время после Рижского!

Ну, раз Алеша говорит, и аргумент такой силы, то мама моя сдается. К тому чайник  у нас полон кипятка. Без кипятка в такой холод ИЖ не завести. В такой холод  горящая спичка в ведре бензина тухнет!

Выкатываем ИЖ на улицу, обливаем цилиндр кипятком, пристегиваем вынесенный из комнаты аккумулятор: ИЖ завелся без каприза.

При таком морозе  мотоцикл держится на дороге превосходно - никакого скольжения, что позволяет Алексею править попеременно  то одной, то другой рукой, а свободной отогревать свой нос. Останавливаемся у нового здания аэровокзала, поднимаем ИЖ на  сошки, входим,… но на двери буфета висит объявление «ЗАКРЫТО!»

- Вот тебе бабушка и Юрьев день! - говорю Алексею.

- Без паники - отвечает он - приступаем к дипломатии!

Алексей исчезает и через время возвращается с королевой буфета…

Мы получаем свое пиво…

На улице нас  ждет новая незадача, сложней пивной коммерции: наш ИЖ заглох, превратившись в ледяшку! Искать по всему аэровокзалу  чайник и кипятить воду?

Но сегодня мы везучи!Как все бы обернулось, если  бы в отдалении авиамеханики не готовили   «Дуглас» к очередному взлету?

- Туда, к экватору! - скомандовал Алексей, и мы бегом покатили нашего стылого покойника к ним для воскрешения.

Подоспев к моменту, когда механики начали подводить под моторы самолета рукава реактивной грелки, Алексей упросил их дать нашему мотоциклу местечко под крылом, близь рукавов. Моторная команда отнеслась к нам благожелательно и через четверть часа мы поехали на разогретом ИЖе, сидя  на нем как на теплой печке!

Маленькие шалости разнообразили иногда нашу жизнь, и в этот раз это было адресно доставленные бутылки пива на угол Красноармейской c Южной -  Алексею, и улицу Лесную - нам.

С Алексеем всегда было занятно: с   устремленным в будущее  в наших нескончаемых разговорах о радио, о Луне, как отражателе электромагнитных волн межконтинентальной связи! Тогда ведь еще спутников не существовало!!!     

Повторяю, когда в начале пятидесятых лет прошлого века  умер Сталин, подобрели, откровенней, свободнее заговорили люди, тогда, бывая у нас дома, беседуя за нашим столом с Анастасией  Николаевной, Алексей рассказывал о Ленинграде, который Анастасия Николаевна хорошо помнила как царский Петербург.  Алексей, как уже упомииналось, бывая на сессиях Ленинградского Института Связи, этот город знал хорошо. Слушать их было занимательно и познавательно.

Но не только  посещения Ленинграда,  Москвы и других городов стали для Алексея Филипповича определяющими - сами поездки  тоже. Свел он в дорогах много знакомств.

Еще надо знать, что  Ленинградскоий Институт Связи  далеко не занимался одними только радиостанциями, но, как теперь известно, участвовал в работах многих секретных проектов оборонного значения…

И вот, однажды узнаем: вся семья Кутяковых покидает Каргасок и поселяется на жительство в Москву, в которой отныне будет работать Алексей Филиппович! В ту самую Москву, явлющуюся пределом мечтаний любого каргасокца!!

В отъезд Кутяковых меня в Каргаске не было. Я в это время учился в Томске и дальнейшей нашей связью стала писменная.

Cледующим летом вся моя семья тоже с пассажирской палубы парохода следила, как за поворотом Оби скрывается контур Каргаска с его башенкой Районного Дома Культуры…

Новым местом нашего жительства  стал очень эстонский городок Вильянди, известный в истории еще под именем Феллин, с руинами рыцарского замка, старым парком баронов Унгернов, и своим красивым озером. Как  уже сказанно:  остался у нас обмен почтовый, все же письмо остается письмом - много в нем не скажешь и обустроившись на новом месте, мы стали ждать Алексея, намеревавшегося погостить у нас в разгар пляжного сезона Вильяндиского озера. Но вдруг на наши письма мы перестали получать ответы, причин того не понимая…

Только через долгое время от Валентина Григорьевича узналось, что внезапная болезнь  скосила нашего Алешу… Алешу-крепыша!

Как, какая??? Одни догадки!

Идо сегоднешнего дня мне достоверно ничего неизвестно. По отрывочным  сообщениям, как из кусочков   смалты, я сложил  себе возможную  картину мозаики случившегося…

В  года,  когда Кутяковы и я покинули Каргасок, СССР стал второй державой мира, остро конкурируя за первое место с Соединенными Штатами Америки, причем острее всего это происходило в области военной, включающую ядерную физику.

Правительство  страны нуждалась в способных руководителях  отраслей: одной партийной верности для того стало  уже мало, потому всем, стоящим у руля своих производств, вменялось обрести высшее образование, если до того они его не имели.

В одной из   очередных институтских сессий в Ленинграде, случай свел Алексея Филипповича с некой высокопоставленной персоной, тоже принужденной сдавать отчеты и курсовые работы для сохранения своего статуса. Этому человеку Алексей Филиппович стал репетитором, объясняя на пальцах сложные темы зачетов и действительным выполнителем всех его писменных работ!                                                                            

А человек этот оказался генералом, курирующим  один из разделов секретного государственного проекта, связанного с   атомом. Одаренный Алексей Филиппович оказался для  предстоящих  исследовательских работ по данному заданию сущей находкой, чем и объясним скорый  беспрепятственный переезд всей семьи Кутяковых в Москву.

Это сегодня известна смертоносность всяких излучений: рентгеновских, урана, мощных  высокочастотных  генераторов. Тогда еще эта невидимая опасность  не оценивалась достаточно серьезно, да и средств действенной защиты еще создано не было…

Вероятно, при проведении какого-то эксперимента Алексей Филиппович подвергся  роковому лучевому удару. Торсионное поле?

Все это случилось под завесой секретности, скрывалось подписями о неразглашении, чем я объясняю молчание Тамары Константиновны после смерти ее мужа….

В тени  осталось то, о чем тогда говорить не полагалось, но тенью своей покрывало всех комендатурских: тень прошлого. 

О прошлом Кутяковых книгу написать бы можно,  даже по той малости ставшей нам известной…

… Алтай – край богоданный. В поисках Беловодия  туда потянулись раскольники, потом за ними русские переселенцы за волей и землицей. Когда там основалось селение Зеркалы, когда в нем прижились Кутяковы, покрыто пеплом забытья, но место было плодородное и дивной красоты  на берегу большого озера  Зеркального.

Село люднело.

Царская власть там отдавало землю в аренду с правом последующего выкупа. Не вдаваясь в многострочье,  полагаю трудниковКутяковых там ставшими зажиточными селянами.

К беде всероссийской, кучка революционеров, отравленных утопией   устройства Рая на земле, насилием пришла к власти, и сталинским диктатом,  колхозами поработило крестьянство, используя людскую зависть, угнала самых прилежных землепашцев в лагеря или в безбытную тайгу на спецпоселение. Так для Кутяковых начался путь на Голгофу, когда маленькому Алеше шел всего восьмой год.

Большевистское «право» судило людей не по совершенному ими преступлению, а по предполагаемому в будущем.

Кулак, кулаки!Какое унижение крестьянского достоинства!

Какое величие духа всех тех, кого не сломило насилие!

Какая потеря, что  так внезапно ушел от всех нас сын спецпереселенца из Ново-Югино, поселка на берегу реки Васюган,  не успев стать известным в науке ученым, каким  по своей одаренности, стал бы наверняка!

Климов С.М. (Эстония)

(в тексте использованы фотографии из личного архива автора и В.Г. Рудского, сайта http://sib-guide.ru/siberia/di/318, а также  заметки из районной газеты «Северная правда», документы Муниципального архива МО «Каргасокский район», предоставленные Фёдоровой Т.